Некролог как институциональное высказывание

Современному человеку привычно идентифицировать себя и других через профессиональное сообщество, к которому он принадлежит. Особенно это заметно в жанре некролога, где трудовая биография, общественные заслуги и набор деловых качеств покойного затмевают его личностные черты и качества. В итоге указание на профессию, причастность к конкретной организации и перечисление достижений в работе становятся неотъемлемой чертой жанра современных некрологов. Порядок публикации некролога в газете отражает актуальную социальную иерархию и демонстрирует социальный статус покойного при жизни. Автор некролога зачастую представлен как коллективный говорящий — представитель конкретной организации. Также причастность к определенным институтам и сферам деятельности прослеживается в оформлении надгробий в пространстве современного городского кладбища — земные успехи умерших нередко фиксируются в пространстве мертвых и, таким образом, увековечиваются. Получается, что институты и учреждения диктуют особый порядок включения покойного в пространство публичной памяти. Статья посвящена способам экспликации профессиональной идентичности покойного и экстернализации его трудовых достижений при помощи институционализированного набора выразительных средств и клише, выбора определенного жизненного сценария для описания жизни умершего. Выводы, изложенные в статье, опираются на данные исследования некрологов, опубликованных в «Царскосельской газете» в 2000–2015 годы — ведущем печатном средстве массовой информации г. Пушкина (город в составе Пушкинского района Санкт-Петербурга), а также на данные анализа надгробий начала XXI века на Кузьминском кладбище — одном из главных кладбищ города.

1. Бергер, П., Лукман, Т. (1995). Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Медиум.

2. Веселова, И. С. Нарратология стереотипной достоверной прозы. Режим доступа: https://folk.ru/Research/veselova_narratolog.php

3. Дуглас, М. (2020). Как мыслят институты. М.: Элементарные формы.

4. Матич, О. (2021). Музеи смерти: Парижские и московские кладбища. М.: Новое литературное обозрение.

5. Онипко, К. А. (2016). Бытование некролога в социальном порядке небольшого города. Археология русской смерти, 2016(2), 155–174.

6. Онипко, К. А. (2018). Город, горожанин и горожанка в некрологах локальной прессы. В Н. Л. Пушкарева, Н. А. Гронская, Н. К. Радина (Ред.). Горожанки и горожане в политических, экономических и культурных процессах российской урбанизации XIV–XXI веков. Материалы Одиннадцатой международной научной конференции РАИЖИ и ИЭА РАН, 4–7 октября 2018 г., Нижний Новгород, в 2-х томах, 1, 314–315. М.: ИЭА РАН.

7. Онипко, К. А. (2018). Прагматика некролога: позиция автора. Вестник РГГУ. Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение», 2018(9), 50–60. https://doi.org/10.28995/2073-6355-2018-9-50-60

8. Орлова, Г. А. (2009). Биография (при)смерти: заметки о советском политическом некрологе. Неприкосновенный запас, 2009(2). Режим доступа: https://magazines.gorky.media/nz/2009/2/biografiya-pri-smerti-zametkio-sovetskom-politicheskom-nekrologe.html

9. Сафронов, Е. В. (2009). Актуализация dream-telling в похоронно-поминальном обряде (на материале Ульяновской области). Вестник РГГУ. Серия «Литературоведение. Фольклористика», 2009(9), 159–168.

10. Шерстобитов, К. А. (2015). «Дополнительная информация» на памятниках: анализ оформления материально-архитектурного знакового пространства на примере городских кладбищ Кимр и Дубны. Археология русской смерти, 2015(1), 169–192.

11. Brooks, J. (1991). Revolutionary lives: public identities in Pravda during the 1920s. In S. White (Ed.). New Directions in Soviet History, 27–40. Cambridge: Cambridge univ. press.

12. Walter, T. (1996). A New Model of Grief: Bereavement and Biography. Mortality, 1(1), 7–25. https://doi.org/10.1080/713685822